Подонки - Страница 2

Имена действующих лиц я изменил. Вы никогда не найдете на карте поселка Матвеевка и деревни Глубокие Озера, поскольку у них другие названия. Лучше не пытайтесь выяснить, где происходили описанные события. Это ни к чему хорошему не приведет.

А за Андрея я поставил в церкви свечку. И да поможет ему Бог!

ГЛАВА 1

РАССКАЗ АНДРЕЯ Г.

Даже не знаю, с чего начать. Наверное, с понедельника — десятого июня. Тогда мы разбирались с бригадой Орла. Они похитили одного нашего коммерсанта. Нет, на цепях в подвале не держали, как в кино обычно показывают. Просто двое их пацанов денно и нощно при нем находились, дабы не слинял. Ну, наши барыгу, естественно, вызволили, а Орлу забили стрелку, что, мол, за дела? Оборзел в натуре — бизнесмена нашего красть?! В беспредел ударился, сволочь?!

На разборку приехали во всеоружии. Раз Орел беспредельничать начал хрен его знает, что может выкинуть. Помнишь случай в Долгопрудном? Когда красноярские на мирной стрелке безоружных ребят перестреляли? Так вот, никто из нас не желал оказаться в роли живой мишени. В общем, увешались мы до зубов волынами, на место встречи заранее разведку выслали: проверить — не спрятал ли где Орел пару снайперов. Однако все оказалось чисто. Кстати сказать, выглядели мы со своим арсеналом, как последние мудаки.

Бизнесмен-то наш оказался кругом не прав. На два фронта работал, падла! Орел был искренне убежден, что Корзинкин — его клиент. Но это еще не все! Барыга поганый назанимал денег, перевел их за границу и сам туда намылился, вот только не успел малость. Наш Филя, когда про такие дела услышал, аж до потолка подпрыгнул. Корзинкин-то, козел, нам за «крышу» четыре месяца не платил, все на бедность жаловался. Филя, старый дурак, ему даже взаймы дал: чуть не прослезился от барыгиных причитаний. А этот пидор вон какую пакость удумал. Правда, в начале разборки, естественно, никто из нас ничего не подозревал. Пока Орел с Филей тележили, мы в машинах сидели, за автоматы держались да на орловских ребят волками поглядывали. Я рядом с Корзинкиным находился, оберегал от гнусных поползновений «беспредельщиков». Утешал говнюка: не волнуйся, мол, в обиду не дадим! А он весь дрожит, потом воняет, как тюремный матрас.

Серегу я приметил сразу, уж больно разительный контраст — молодое лицо, примерно нам с тобой ровесник, и абсолютно седые волосы. Представляешь?! Его я почему-то тогда во всех тяжких заподозрил, мокрушник, думаю, сейчас за волыной потянется. Ну, мыслю, только попробуй! Вмиг башку отстрелю! По правде сказать, терпеть не могу этих дел: мокрых, в смысле. Со времен службы в Афганистане никого не убивал. Меня пытались не раз, а я нет, в худшем случае по ногам стрелял. Впрочем, вру, потом, в Матвеевке, я много кого завалил, но эти не в счет, не поворачивается язык их людьми назвать. Короче, сижу я в тачке, автомат поглаживаю, корзинкинское нытье слушаю. Он же, падла, скулит, не переставая, под импортным костюмом пузо жирное трясется. Прямо студень, а не человек.

Вдруг Серега подходит, в карман лезет. Я за автомат, а он сигареты вытаскивает, прикурить просит. Они, как потом выяснилось, вообще без оружия приехали. Тут, наконец, Филя с Орлом все проблемы выяснили и прямиком к нам направляются. У Фили глаза, как у дикого кота, горят, красный весь, того гляди инсульт хватит.

«Жаба ты пупырчатая, — шипит он Корзинкину. — Братву лбами сталкиваешь! Я тебя в сортире утоплю, пидор штопаный!»

Пацаны, когда Филя с Орлом про барыгины подлости рассказали, сгоряча пришить его хотели. Потом слегка успокоились — решили морду набить, но тоже не стали. Хлипкий больно, еще подохнет! В конце концов, чтобы Корзинкин недоимки полностью выплатил да за бугор не смотался, приставили к нему охрану. Здесь, надо сказать, тоже без проблем не обошлось. Филя твердит «мои поедут!», Орел — «нет, мои!»

Не доверяют друг другу. Чуть было снова не поругались. Наконец придумали компромисс: каждая бригада отправит по человеку. От нашей послали меня, от них — Серегу. Так мы и познакомились. Бывает ведь такое в жизни! Пять минут назад — враги, тут вдруг — глядь — союзники, а через неделю и вовсе друзьями стали, но об этом после.

Поселились мы в загородном доме господина Корзинкина. Бизнесмен наш совсем скис, о бегстве не помышляет, день-деньской рыщет по городу — деньги собирает. Первое время мы с ним вместе катались, потом плюнули. Куда он денется! Жена-то его Стелла дома сидит, а без нее Корзинкин ни шагу, полностью захомутала. Нет, не думай, мы эту суку в залог не брали, на хер она сдалась! Напротив, старались реже на глаза попадаться, а то липла, как муха, стерва. Баба она не старая, около сорока, фигуристая, но, знаешь, было в ней нечто поганое, трудно объяснить, что именно. Глаза, может быть. Черные, колючие, хитрые!

Тем паче в округе телок молодых хватало с избытком. Я от нечего делать десятка полтора перетрахал. Потом, когда узнал, что по поселку сифилис разгуливает, а триппер для местных жителей что-то вроде насморка, тормознул. Серега девками не увлекался, все время дома сидел, книги читал. Он, как выяснилось, с высшим образованием был, но по причине рыночной экономики в рэкетиры подался. Что ж, всякое бывает! У нас, кстати, в бригаде даже кандидат медицинских наук есть. А я, думаешь, туда от хорошей жизни пошел? Эх, ладно, чего там!

Завязав с бабами, я теперь все время сидел в доме, играл с Серегой в шахматы, беседовал за жизнь. Он хороший парень был, только очень мрачный. Собеседник зато отличный. Начнет анекдоты травить — обхохочешься, но бывало и такое: замолчит, уставится глазами в пустоту, на вопросы не отвечает, словно в шоке. Сначала я, грешным делом, думал — ширяется, потом узнал правду. Дурь здесь ни при чем, все гораздо хуже.